Скульптор И. Иткинд:
«Я выжил потому, что у меня очень хорошая профессия…»

Пожалуй, все люди, не чуждые художественной культуре, пока ещё знают, кто такой Коненков. Меньше, но тоже немало, знающих, кто такой Эрьзя. Скульптор, о котором у нас пойдёт речь, был в 1930-е годы так же знаменит, как те двое, но теперь в нашей стране о нём знают только специалисты. Его скульптуры экспонируются в лучших музеях мира и ... лежат в запасниках лучших музеев России. (Во всяком случае, до последнего времени дело обстояло именно так.) На постаменте одной из скульптур, изображающей юного Пушкина, написано: «Скульптор Исаак Иткинд. 1871-1938».

Даты не удивляют. Мало ли людей, и выдающихся, и обычных, окончили жизнь в сталинских лагерях? К тому же смерть в 67 лет вполне может прийти и естественным путем. Но чудесная биография Иткинда здесь, можно сказать, только начинается. Впрочем, начало тоже было далеко не обычным.

* * *

Исаак Иткинд родился 9 апреля 1871 года в хасидском местечке Вильненской губернии. Он был сыном раввина, и сам стал раввином. Когда ему уже исполнилось 26 лет, он случайно заглянул в книгу о скульпторе М. Антокольском. С трудом, по слогам разбирая русский текст, он прочитал эту книгу и был поражен не только работами Антокольского, но и тем, что знаменитый скульптор тоже был евреем, и даже его земляком.

И молодой раввин совершил поступок, почти немыслимый в его среде: оставил синагогу и уехал в Вильно учиться на скульптора, но через два года вынужден был вернуться. В родном местечке его считали отступником от веры; к тому же он занимался тем, что может делать только Бог, - лепил из глины людей. Однако когда в местной печати появилась статья о скульпторе-самородке, который создаёт шедевры, те же «гонители» собрали деньги, чтобы он мог поехать учиться в Вильно, а потом в Москву.

Евреям тогда было запрещено селиться в Москве. Иткинд жил, где придётся, таясь от полиции, и работал над экзаменационным заданием для поступления в Московское художественное училище живописи, ваяния и зодчества, которое дал ему известный скульптор-монументалист, профессор С. Волнухин. Увидев, что у него получилось, Вол-нухин повёз работу к Максиму Горькому, и они вдвоём отправились к московскому градоначальнику с просьбой разрешить Иткинду жить и учиться в Москве. Тот отказал, будучи убеждён, что еврей не может быть талантлив в искусстве. Иткинд продолжал нелегально жить в Москве, работая слесарем. А Горький так активно его рекламировал, что скоро он стал знаменит. Сам Савва Морозов покупал его работы. Уже после революции, в 1918 году, в театре «Габима» прошла его большая персональная выставка.

Последующие два десятилетия были самым плодотворным периодом в жизни Иткинда, хотя и осложнялись то болезнями и вынужденными переездами, то бедностью, даже голодом, удивительным образом сочетавшимися со славой великого скульптора.

В 1937 году был объявлен конкурс по случаю столетия со дня смерти Пушкина. Лучшими были признаны три работы Иткинда.

А в следующем году, по официальной версии, он скончался.

Лет шесть спустя по Алма-Ате пошли слухи, что в землянке на окраине города живёт похожий на гнома старик, питается корнями и делает скульптуры из пней. Дети, шаставшие по пригородам, уверяли, что эти деревянные фигуры по-настоящему плачут и смеются. Слухи множились, и в конце концов казахские художники отправились на поиски скульптора-колдуна. И нашли нору, у входа в которую лежали полуобработанные куски дерева, а изнутри её доносилось постукивание молотка по резцу. На их зов из норы выполз маленький старик и назвал своё имя - имя, со студенческих лет хорошо известное собравшимся у входа в нору.

Он рассказал, что в 1937 его арестовали за то, что он... продал Японии секреты Балтийского флота. Сослали в Сибирь, оттуда в Казахстан, а потом, по старости, тихо отпустили, но без права возвращения в Москву. Конечно, разыскавшие его казахские художники понимали, что всемирно знаменитый скульптор, который к тому же с трудом читал и не умел писать по-русски, никак не мог продавать за рубеж секреты флота, но принимать участие в судьбе «врага народа» было тогда слишком рискованным делом. Поэтому встреча с ними ничего не изменила в жизни Иткинда. Разве что один из художников иногда, тайком, стал поддерживать его деньгами. Исаак прожил в своей землянке ещё двенадцать лет.

Голова старика

Портрет поэтессы Берты фон Зутнер

Умер Сталин, прошёл ХХ съезд, началась реабилитация бесчисленных «врагов народа», но об Иткин-де к тому времени давно забыли.

Зимой 1956 года к директору Алма-Атинского государственного театра пришёл 85-летний бездомный человек и попросил взять его на работу - расписывать декорации. Он сказал, что он теперь не «враг народа», но уезжать ему некуда и не к кому, а здесь, в Казахстане, он «обжился». Директор театра принял его на должность маляра и предоставил место проживания - топчан под лестницей.

Старик расписывал декорации и собирал в своём подвале пни и коряги, которые ему привозили за бутылку водки водители грузовиков.

Через два года художник театра заглянул в подвал и обнаружил десятки скульптур, созданных резцом выдающегося мастера. Так Иткинд «воскрес» во второй раз. Его скульптуры стали покупать для местных музеев, его приняли в Союз художников, устроили мастерскую в том же доме, сняли о нём фильм.

Исаак Иткинд умер в Алма-Ате в 1969 году. Ему было 98 лет. В последние годы он говорил, что много думает о Боге, от которого бежал 70 лет назад.

* * *

Эдуард Тополь заканчивает свой труд о поразительной жизни скульптора таким постскриптумом: «...В марте 2011-го, в Москве я встретился с Аркадием Наумовичем Иткиндом, профессором экономики и внуком Исаака Иткинда. Мы сидели в «Пирамиде» на Тверской, пили зелёный чай, говорили о его великом деде и о том, что надо бы сделать фильм, полнометражный документальный фильм о великом скульпторе ХХ века Исааке Иткин-де, фильм, который должны увидеть не только в России, но и во всех цивилизованных странах. И ещё нужно вытащить из запасников его работы, собрать их в одну передвижную выставку и повезти по миру. И тогда, я уверен, у Исаака Иткинда появится третья жизнь, вечная.»

Верим, что так и будет: ведь память культуры крепче, чем иногда кажется!